C 1 июля вступает в силу закон, запрещающий нецензурную брань в СМИ, кинематографе, театрах и литературе. Штрафы будут большими. Так, только за один показ фильма или спектакля, в котором прозвучит мат, придется уплатить 40 тысяч рублей. Предстоящий запрет обсуждали накануне на Ассамблее театральных режиссеров. Кто-то считает, что в некоторых спектаклях ненормативная лексика уместна. Кто-то уверен, что это просто пошлость.
Иосиф Сталин и Надежда Аллилуева в интерпретации Владимира Агеева. Видимо, создатели спектакля решили, что без грязного словца образ вождя будет неполным. А может, просто сильно хотели быть непохожими на других.
«Это некая такая приправа, ну пусть ханжи скажут, что можно без этого, идите смотрите Чехова! Его так много, что уже просто невозможно», — жалуется актриса Агния Кузнецова.
Мат в русском театре в свое время стал своего рода криком души после 70-ти лет тотального контроля, рассказывает профессор ГИТИСа Андрей Ястребов. Тогда, в начале 90-х, такой протест выглядел уместно и востребовано, но со временем мат на сцене перерос в обыкновенную пошлость.
«Мы были окружены заботой цензоров, которые не пропускали подобную лексику или даже намеки на нее в искусство, — вспоминает Андрей Ястребов. — Потом, когда цензура ушла, театр и кинематограф стали экспериментировать. Поначалу это казалось действительно каким-то вызовом, мощным протестом и казалось, что в этом есть какая-то перспектива. Но как только любой эксперимент проходит через стадию 10-го тиража, он превращается в обыкновенный потребительский тренд. Это, с одной стороны, безвкусно, а с другой стороны, работает на создание у нашего зрителя очень дурного буржуазного вкуса, с которым всегда культура и боролась».
Материться ради красного словца, тем более в театре, — не позволительно, уверен и художественный руководитель Театра имени Пушкина Валерий Фокин. Правда, бывают случаи, когда слов из песни не выкинешь.
Валерий Фокин — художественный руководитель Российского государственного академического театра драмы имени Пушкина
«Когда-то это было даже модно, но сейчас это совершенно перестало быть модным и никого уже не интересует, — говорит артист. — Также и раздевание — как мужское, так и женское — уже мало кого интересуют, это уже пройденный этап. Поэтому я считаю, что там, где можно без этого обходиться, надо обходиться. Есть в некоторых спектаклях — особенно это касается новой драматургии, современной драматургии — есть моменты, без которых сложно обойтись. Без этого, я не скажу что нельзя — обойтись можно без всего, но сложно».
Другой вопрос, который сейчас волнует театральных режиссеров: как новый закон будет соотноситься с законом об авторском праве. Ведь взять литературное произведение и просто выбросить из него мат нельзя.
«Я очень люблю пьесу Сорокина „Достоевский-трип“ и верю, что когда-нибудь я ее все-таки поставлю, — говорит Евгений Каменькович, художественный руководитель театра „Мастерская Петра Фоменко“. — Там много мата. Я просто получил у него личное разрешение играть ее без мата, и мы оттуда все это повыбрасывали, и честное слово, она не стала хуже. Это такой частный случай. Хотя я знаю, что из многих произведений Сорокина нехорошие слова нельзя выбросить, потому что тогда потеряется образ произведения, а вот здесь разговор об авторских правах мне кажется правомочен».
Мат, если хорошо поискать, можно найти и в произведениях русских классиков. Маяковский, Есенин, Пушкин, Лермонтов порой тоже грешили грязным словцом. Но любой литературовед скажет, что это скорее шутка, которая никогда не претендовала на высокое искусство.
Источник новостей: Рамблер
